Мир Тонино Гуэрра.

Аллочка

Юль, очень интересно пишешь, наконец я прочла на 30мин паузе. яработаю, но давно хотела эту тему открыть.
Напиши еще.

8 J" \  X) Z( S' ZВернулась я с работы, Юль, ты напиши пожалуйста, как ты организовывала эту поездку, как выбрали тебя, был конкурс или ты заявку подавала, это очень интересно и необычно, а то ты как про "между прочим" такую гордость написала.
Про сад тоже напиши, может быть фотографий по больше загрузишь  

vesnushka

А я видела этот сюжет, и, если мне не изменяет память, наша Юля в нем засветилась я тогда аж подпрыгнула на диване - я ее знаю
* S$ N! \. T$ l8 ~, b3 V* {К своему стыду совершенно не знакома с творчеством Гуэрра, но очень наслышана о его гениальности, и рано или поздно, я все же "дотронусь до него"

Люлёк

А я видела этот сюжет

Кааак? Таки вышел? Где я в колокол звоню? (от всего остального я пряталась, а тут пришлось "оживить кадр" - некому больше было).
$ }! U" R" s- z( m. [5 IА Дмитрий боялся, что скажут "неформат", практически "в стол" снимал, для истории. Просто нельзя было упустить такую возможность.
Я давненько с ними не списывалась, надо будет спросить.

+ J$ s9 L3 k% e) R) {, O0 jАлл, всё случайно получилось, я с "Непутёвыми заметками" 5 передач сделала, я напишу как-нибудь, но не в данной теме, ок?

Люлёк

Тонино сказал нам: "Мы обязательно поговорим, но вначале сходите в музей. Я хочу, чтобы вы посмотрели мультфильм, созданный по рисункам больного мальчика,
+ n& ~+ k+ F; K$ [6 Rсына моих русских друзей."
* x# s3 V* V, g: @8 tИ мы пошли. Внизу плескалась речка Рубикон (да, тот самый, который перешёл Юлий Цезарь); когда я об этом узнала, сердце у меня ёкнуло уж не помню в который раз.
"От радости в зобу дыханье спёрло", и ... сфотографировать мы её благополучно забыли. Впрочем, правду сказать, мы были переполнены другими впечатлениями -
- n$ l8 L% P5 h, ]/ v# z3 x5 Jчто нам Юлий Цезарь, когда тут Тонино Гуэрра!  
/ b. c# }2 f1 V& ^: F# n
Вот, он, музей. Самый необыкновенный из всех, виденных мной:
0 o+ l/ X# `7 T# E& r
" |# N7 f% B3 X
Если поднять голову...
* U6 E! l' L: t6 b" {
$ J+ L" D8 F/ h* Z; H+ t
! b4 ]& ?+ u, lВ этом музее всё необычно. Он живой, понимаете? В нём переплетены и творчество Тонино Гуэрры, и его жизнь...
# [% n3 P  i, O( N9 |В живом музее есть комната с живыми фонарями:
; M+ c/ [4 }' W
+ S% F5 x3 j" h. o% q! }5 w
7 o$ M$ r: d4 j! S/ }4 rВсех их сделал Маэстро. Они как будто двигаются и разговаривают.
% U! z% @% ?7 l% ^8 C7 f( M

3 ^2 N9 g' t* ^( kТонино Гуэрра начал писать в концлагере, во время войны. Он попал туда вместе с земляками-романьольцами, там было также много жителей Сант-Арканджело – города, где он родился.
После работы, измождённые, земляки просили его: "Тонино, расскажи  нам что-нибудь", - и Тонино рассказывал им придуманные им самим истории, которые он часто рифмовал, чтобы легче было запомнить, - потому что у него не было ни карандаша, ни бумаги. Эти зарифмованные рассказы были бОльшей частью на романьольском диалекте.

; Q# S9 z1 Z& D' i0 X5 WВ лагере вместе с ними был один человек, звали его доктор Строки, и немцы использовали его в качестве фельдшера. Вечером он припрятывал карандаш и несколько листочков и, когда мог, записывал за Тонино. Когда оба они вышли из лагеря, доктор Строки принес Гуэрре собранные листочки, и таким образом не пропали стихи Тонино, которые он придумывал в лагере.
Тонино Гуэрра никогда не писал о концлагере, который стал одним из самых сильных эмоциональных переживаний его жизни. Он считает, что все сказал одним стихотворением, которое называется "Бабочка":
5 o9 y& c! y6 ~2 f
, g% x9 F1 H0 G0 ~7 D6 |Доволен, счастлив, рад
я бывал много раз. Но более всего –
  r3 H+ w  L9 C" D* cкогда меня освободили из концлагеря,
и я мог смотреть на бабочку
0 V5 g# ]+ C7 l: }  nбез желания ее съесть.

5 ]" ?' R* t; b3 X$ NЭто - зрительный зал музея, тот самый, где мы смотрели мультфильм...

+ r0 ]. j4 h  H: D4 B
/ y* E3 F0 E" q- q. SЕдинственная история, которую любил рассказывать Маэстро о своеё жизни в лагере - это историю о рождественских тальятелли:
2 v+ \1 l3 z$ o1 d( T"На Рождество 44-го года перевернулся немецкий грузовик, который вез нам так называемую еду. Это была теплая вода с капустными листьями.
* {* y8 H: \; Z- F/ w, rИ тогда пленные попросили меня "рассказать" им еду. Рассказать, как готовятся наши знаменитые тальятелли, плоская такая лапша.
Я был совершенно уверен, что не помню, как моя мама замешивала тесто, чтобы приготовить тальятелли, – я же в то время был маленьким мальчиком.
Но тут был очень ответственный момент для меня. И вдруг все как будто всплыло в моей памяти – и голубой буфет, стоящий напротив стола, и сам стол,
на который мама высыпала муку, и ее руки, когда она начинала замешивать тесто. И дело пошло.
$ p" u3 {& Z% \2 pЯ начал работать. Я насыпал муку по кругу, бросил щепотку соды, туда же – яйца, замешал все это с водой. Одновременно я поставил на огонь кастрюли с водой,
2 l1 u( f1 w5 D% G" A9 {; N  Tчтобы она закипела, и в это же время принялся за соус. Я работал! Вот получилась раскатанная простыня теста, которую я снова закатал и нарезал,
чтобы получились эти длинные тоненькие тальятелли, бросил их в горячую воду и... они были готовы!
Внимание моих товарищей было невероятным. Я больше в жизни ни у кого такого внимания не вызывал – потому что это было внимание голода.
Они следили за каждым моим жестом, повторяли за мной каждое движение, следили за мной глазами...
" @3 N2 q( \3 [В конце они протянули руки, чтобы получить тарелки, и я начал накладывать им на тарелки эту несуществующую лапшу.
Я спрашивал:"Хотите пармезана?" И посыпал тальятелли пармезаном.
/ o0 n# `% W4 ?! E! t. Y, L: wЯ ждал, пока они ели. Но мой настоящий триумф был, когда один сказал:
"Можно добавки?"

Nailya

  Я люблю Тонино Гуэрра просто так, как бы даже не зная толком его, как говорят с первого взгляда, с первого что я увидела

. E0 Z, a! _, _0 E! e& u[youtube]6C6dufxuorI[/youtube]

Ах, как это похоже на одно стихотворение Мусы Джалиля - татарского поэта, также написанное в фашистском концлагере.

7 h3 B6 f: n& i2 A% B3 |$ w"Я спрашивал:"Хотите пармезана?" И посыпал тальятелли пармезаном.
- i- |7 i4 ~; }( W* y" K. r& d5 p" B Я ждал, пока они ели. Но мой настоящий триумф был, когда один сказал:
"Можно добавки?""

Юля, спасибо за рассказ и продолжай, пожалуйста, ещё и ещё...

Люлёк

В следующем тексте "слишком много букв", но я прочитала его, что называется, на одном дыхании.
6 l( w- H1 t$ `2 r( u7 _& X7 r
"По жене я русский"
, e  ~% X. b+ \
- так говорил о себе Тонино Гуэрра.
) t( K; H5 U# _8 I- Q  y& r
5 A" c( m2 U3 z% ]/ xРассказ Лоры Гуэрра, записанный с ее слов 15 апреля 2005 года. (из ЖЖ Лены Лагутиной, израильской журналистки).
' `8 f# S) c( Z* M
"У меня был замечательный муж, Сашенька Яблочкин, он был директором картин на "Мосфильме", продюсером, как сейчас это называется. Работал он с замечательными режиссерами, которые остались на всю жизнь моими друзьями - Алов и Наумов, Параджанов, Хуциев... все наше будущее хорошее кино... И вдруг, в одночасье, идя на "Мосфильм", Сашенька умер. Остановка сердца. Я осталась вдовой в 34 года. Мне тогда казалось, что он был очень пожилым, а ему было всего 58 лет. Я теперь старше него. Я горевала очень, ходила каждый день на кладбище и заказывала кантора. И вот кантор пел над Сашенькиной могилой, а я плакала – это была вторая смерть за два года, - сначала умер мой папа.

В одно прекрасное утро обручальное Сашенькино кольцо, которое я носила вместе с моим кольцом – оно вдруг упало у меня с руки, потому что было мне велико – и провалилось в раковину в ванне, совсем, туда. Мы перекрыли воду на всех этажах, начали его всем миром доставать, но только моей маме удалось его выловить.

9 y+ c; D+ [# }" g: @Прихожу я на кладбище, и вот этот еврей, которого я так любила, который пел так замечательно, поминая всех, вдруг он мне говорит: "Здесь ходит один вдовец, молодой еще, как и ты. Хорошо бы вам познакомиться". "Как вам не стыдно! Как вы мне можете такое предлагать! И вы еще кантор!" И так далее, и тому подобное, сама понимаешь. На это он сказал: "Как? Почему? По еврейским законам это грех. У тебя сегодня три месяца со дня смерти мужа. А через три месяца по еврейским законам женщина не должна больше плакать, иначе там будет ему плохо".
; F: g4 s1 |6 @7 aПредставляешь, по еврейским законам – он сказал, - женщина, вдова, больше не должна горевать, должна выходить замуж опять, если она осталась молодой. Вот какие еврейские законы, которых я, естественно, не знала. И кольцо-то упало в три месяца, в этот же день, представляешь?

4 C9 @; t6 }8 v& D* `А через полгода меня позвали в гости мои друзья. В Москве проходил кинофестиваль, и на него приехал Антониони со своей группой, в том числе – и сценаристом. Их решили пригласить к кому-нибудь домой и выбрали дом семьи потомственных академиков Коноваловых (Саша Коновалов – муж моей ныне покойной подруги Инны - гениальный нейрохирург, который первым в мире разъединил сиамских близнецов, соединенных головой, и за это ему сразу в 36 лет дали академика) – этот дом выбрали, потому что это настоящий русский дом, с картинами, с роялем, с дивной библиотекой, красивый очень дом. Русский дом, которых очень мало оставалось в то время. И пригласили всю эту делегацию, во главе с Антониони. И в этот раз я все-таки вылезла из своего горя, надела на себя все, что могла, чтобы выглядеть лучше, и пошла. Потому что я подумала так: это уже легенды все приехали, уже тогда, в то время, Антониони сделал и "Блоу ап", и "Затмение", и "Красную пустыню" – и все писал Тонино, естественно... Ну что же, надо посмотреть на них, в жизни такой случай нельзя упускать... И вот мы пришли, мы долго думали – хлопать им, когда войдут, или нет? А я долго думала – надевать мне боа или нет? У меня было черное платье и белое боа. Потом я решила, что это нехорошо, и вообще дурной вкус – зачем боа в доме? И положила его в целлофановом мешочке рядом... И моя любимая подружка Инночка... там был мусоропровод... И она случайно его туда выбросила, и в ужасе кричит: "Лорка, я выбросила твое боа! Я узнала об этом, потому что из мусоропровода вылетело перышко..."

Мы собрались все. И вошел Антониони со своей молодой невестой, ей было 19, а ему – 60 с чем-то. Он мне казался стариком тогда. И его прелестная Энрика – они потом приехали к нам на свадьбу свидетелями. Вошел Тонино, который был самый живой из всех, и стал веселить всю компанию. Там были еще и еще люди, но Тониночко вставал почему-то за столом и начинал рассказывать анекдоты, истории... Антониони был задумчивый и злой, Энрика обиделась на него в конце концов за то, что он был такой молчаливый. А ему уже здесь надоело. А Тонино хотел, чтобы всем было хорошо и весело. Поскольку я была одна, Тонино в какой-то момент меня спросил: " Вы были в Италии?" Я сказала: нет. "А вы хотели бы?" – через переводчика все, естественно. "Конечно, хотела бы, - сказала я, - но это у нас невозможно". Тогда не было туризма в капиталистические страны. "Можно, конечно, поехать к родственникам, или еще как-нибудь, но я не знаю, как. Пока это невозможно", - говорю я ему. Потом завязался общий разговор, но он на меня произвел очень сильное впечатление – у него были очень острые, умные глаза, оливковая кожа, совершенно смоляные волосы, очень быстрые и грациозные, очень гармоничные движения.
, X3 m* ^8 z# }
! M- H, o4 q( _8 O1 mНа следующее утро, в пять часов, они уезжали. И все. Это была первая встреча, такая молниеносная. Это было в июле 1975 года, во время кинофестиваля, и вдруг через 20 дней я получаю приглашение "Моей невесте, Элеоноре Яблочкиной" – приехать в Италию. То есть ему посоветовал переводчик написать "невесте", тогда меня могут выпустить в Италию. Ну, я, естественно, положила в ящичек подальше эту "мою невесту", потому что меня тут же уволили бы с работы с "Мосфильма". Уже позже, когда Тонино приехал зимой, меня срочно перевели из редакторов в архив "Мосфильма", понизив зарплату наполовину. Не выгнали только из-за Сашечки Яблочкина, которого уважали и любили.
8 ]4 g$ B/ J; I+ ~) X, p. k  e
Но тогда я положила приглашение Тонино в дальний ящик и написала письмо по-русски: "Большое спасибо за приглашение, но я сейчас занята страшно по работе, не могу приехать в Италию, а Вы приезжайте к нам зимой". Письмо я передала с оказией, и Тонино так и приехал - зимой, но не потому, что он решил приехать ко мне, а потому что его в это время позвал Бондарчук – он хотел снимать фильм о Москве и хотел, чтоб Тонино ему придумал сценарий. Тонино придумал сценарий потрясающий, но он никогда так и не был реализован. Сценарий назывался "Мы не уезжаем". Там было несколько историй, такой коллаж. Главная героиня работала в комнате матери и ребенка на Казанском вокзале, откуда люди ехали в Сибирь. Эта толкучка, толпы людей, это его впечатлило, и он говорил, что это – переселение народов. Другой человек работал в подпольном бильярде в Парке культуры, третий - на закрытых дачах у Брежнева смотрителем... Тонино потом устроили редакторский совет. Его спрашивали: "Сеньор Гуэрра, вы же видели, что у нас строятся высотные дома? Вы видели Лихачевский детский сад, вы видели наши заводы и фабрики? Почему же ничего этого нет в вашем сценарии?" Тонино сказал: "Большое вам спасибо. Наконец-то я понял то, чего никогда не понимал. Я должен сейчас поехать в Италию и рассказать, что выслушал то же самое, что говорили итальянские нацисты по поводу "Похитилей велосипедов" Де Сики. Они говорили – у нас же строятся высотные дома, у нас тут такое, а у вас – какие-то похитители велосипедов, какой-то мальчишка-вор и так далее. Теперь я наконец понял – быть может, мы тогда ошибались, если сегодня вы повторяете мне те же слова".
Встал и ушел.
$ ]& f- Q* D9 |- s, h
' p9 G, w- G% T) t8 m; ]' AЭто было такое время. Два года назад мне позвонили и сказали:"Лора! Из Госкино выбросили КГБ-шный отдел, и там валялось на улице огромное количество бумаг, и все рылись и смотрели. И в этих бумагах оказались все доносы, которые писались о Гуэрре и Яблочкиной в Госкино – что они делали, куда поехали и т. д. Меня спросили:"Прислать тебе?" А я сказала:"Да нет, не надо".
; y6 p3 b+ b' \: I
Когда у нас начался этот роман во время его второго приезда в Москву... Я его встречала в гостинице. Я его немного забыла, ведь виделись-то мы перед этим только раз, один вечер. Я стояла и улыбалась всем подряд. И он меня забыл, и своему переводчику Диме, который к тому же был тонкий, замечательный поэт, Тонино Гуэрра сказал: "Ты знаешь, я забыл эту девушку, у меня только осталось ощущение нежности. Скажи мне, пожалуйста, какая она? У нее хоть жопа есть?" На что Дима, естественно, радостно сказал:"Жопа?! Ну, конечно, есть!"

" z- I+ o% s# T0 {8 {" |8 V
5 f) |% Y' r& F9 T& c+ \- wКогда Тонино приехал, мы стали возить его по всем друзьям, знакомить. Лариса Шепитько, Климов, Наумов, и Хуциев, и Тарковский, и Рустам Хамданов, и Параджанов... и все мы стали дружить, и возить Тонино по всем театрам... И Беллочка Ахмадуллина перевела его первые стихи. На Тонино прямо-таки обрушился весь интеллектуальный, интеллигентный мир Москвы, что совсем немало, потому что люди эти - исключительные. И Тонино был покорен и очарован, а они были покорены и очарованы им. И поскольку Тонино, как поэт, не мог просто так находиться в Москве, он себе придумал метафору, и этой метафорой была я".

; ?1 u& s. r0 p" A
Спустя некоторое время Лора все-таки приехала в Италию по приглашению Тонино. Очутившись в этой удивительной стране, она к тому же сразу попала в общество людей, которые для советского человека, как бы это сказать... В общем, ей приходилось постоянно щипать себя – Феллини и Мазина, Маркес, Антониони... Кончилось тем, что в Венеции на светском ужине в одном из самых дорогих ресторанов мира она в первый и последний раз в жизни потеряла сознание. Очнулась в кабинете менеджера, когда над ней склонились заботливые лица персонала и новых друзей. Ее о чем-то спрашивали по-итальянски, и Лора, торопясь показать им, что она пришла в себя, повторяла:"Си, си, си". Позже она узнала, что они ее спрашивали: "Сеньора, вы беременны?"    Всю эту поездку она была окружена вниманием и любовью, ее задаривали подарками, засыпали вопросами, и, вернувшись к прежней московской жизни, редактор "Мосфильма" Лора Яблочкина решила, что даже если ничего больше в ее жизни не произойдет, то "было бы ей довольно и этого..."

Ни чиновники Госкино, ни органы не сумели помешать этому роману. Да что там чиновники, куда более опасные враги – "друзья" приводили к Тонино в разгар его романа с Лорой 19-летних длинноногих девушек, прекрасно владеющих итальянским, приговаривая:"Зачем тебе, Тонино, нужна эта старая еврейка?" – папа-то у Яблочкиной был евреем. Но Тонино продолжал учить свою невесту итальянскому, корябая ей то смешные, то романтичные предложения на обрывках бумаги: "Я хочу говорить тебе круглые слова", или "Если у тебя есть гора снега, держи ее в тени", или то, что звучало потом в финале "Ностальгии" Андрея Тарковского: "Воздух – это та легкая вещь, что вокруг твоей головы. Она становится светлее, когда ты улыбаешься".
2 I* y3 ^' G9 ^# K) S
" F  X' P- l& y5 H# K0 J) y
* Y1 b! ^3 n9 C1 A" ]$ }& I' \) |% iУ поэта Арсения Тарковского были любимые слова – вода, стекло.
У поэта Тонино Гуэрры любимые слова – птица и дождь. И еще яблоко. Это еще и любимый образ Гуэрры-художника. Яблоко, спелое яблоко. "Надо срывать дни, как спелые яблоки", - говорит он. Всякий раз в конце вечера, в конце долгих разговоров он встает со своего кресла, потом поднимается по нескольким ступенькам небольшой лестницы, ведущей на его половину, поворачивается на пороге, как будто на сцене, кланяется церемонно, желает всем спокойной ночи и уходит, притворяя за собой дверь. Еще один день сорван, как спелое яблоко...

Люлёк

Тонино Гуэрра написал сценарии к более чем 100 фильмам, только 4 из них снял Федерико Феллини, но имена двух друзей всегда стояли и стоят рядом.
/ r, p! ]) h1 L5 B) M1 u1 q0 kЗа домом в Пеннабилли разбит сад.  В нём навсегда остались имена друзей Тонино:

2 w" f6 W- N% n% S' Y5 w% d; ~0 tАндрей Тарковский:
0 E/ X4 q# n) x* B! Q

, X) Q3 @  I7 {7 i4 j8 S$ j3 i/ K& C. }Микеланджело Антониони:

) b( U" P. C: d) U% t
Сергей Параджанов:

& g+ u+ i' p0 W" e1 k
Ещё в этом саду есть вот такая хижина:
' K2 k. ?, G1 n/ `7 {
7 S* Q+ F9 X% r+ e6 m2 u
А если спуститься ниже, то среди руин стен, оставшихся от стен зака графа Малатеста, экс-владельца этих мест, расположился Храм мысли (Il Santuariо dei pensieri):
, B! ]7 r3 z2 ?9 W: j
7 таинственных камней
7 непрозрачных зеркал для ума
" j' K1 q7 R1 p/ ~( Z0 p0 v7 молчаливых исповедников
которые ждут, чтобы услышать
и твои красивые, и твои некрасивые слова
3 L) }) F$ J+ e) }7 y; y) Q+ k1 D$ U
Вот они, эти 7 молчаливых исповедников (одного на фото не видно):

Elisa

Юля, вот чему я могу позавидовать - это возможности пообщаться вживую или просто хотя бы побыть рядом, чтобы не  слушать даже, а внимать таким людям, как Тонино Гуэрра. Это просто бесценный опыт общения! Спасибо за то, что делишься им с нами.

Marin-a

Юль, спасибо тебе огромное. Незнаю почему, но я плакала, когда читала, мне всегда он был близок, но яблоки добили меня окончательно...Муж говорит, что я на них помешана... Завидую тебе белой завистью, потому что встретиться с таким человеком - это удивительный подарок. Обязательно поеду туда, вот что бы ни было поеду...

Nailya

Юля, спасибо. Прекрасен Тонино Гуэрра, почти как мой Марьяно был для меня.