У нас началась эпопея по ремонту пока маленького кусочка нашего двора (начало вот тут). Руки до ремонта дома еще не дошли, вернее, еще духу на него не хватает. Страшно! Столько историй про болгарский ремонт прослышали! Столько людей рассказывают какие-то ужасы про то, как их обманывали строители, как приходили, например, снимали крышу и исчезали… А на улице начинался дождь, да не просто дождь, а непрекращающийся три дня ливень!

Вот уже четвертое лето мы с тоской смотрим на объем работ, среди которых главный — баня, то есть душевая комната с туалетом. Надо, надо его делать, надо приниматься за ремонт, но не с кем.

Мы живем в глухой пловдивской деревне, она населена пожилыми, даже старыми, болгарами, дедушками и бабушками, которые на праздники и выходные поджидают детишек из города.

Свои ремонты они делают с их помощью. Если нет детей, стоящих на ногах, которые могут помочь с этим делом, двор ветшает, черепица расшатывается, всякие столбы подпираются другими столбами, в общем, дворы принимают вид неприглядный. Но старики продолжают поддерживать прежний порядок: высаживают огороды, каждый день подметают двор и территорию за забором, выщипывают на асфальтовой дорожке перед домом траву.

Глядя на эту картину, мы уже смирились с тем, что придется, видно, бригаду заказывать из города. Но соседи от таких предположений начинают сокрушенно качать головами: бригаде надо давать деньги на бензин каждый день, надо их кормить обедом или давать деньги на обед и кофе, очень дорого это, очень.

Но тут на днях нам улыбнулась удача: сосед пригнал к нам во двор человека, который согласен отремонтировать то, что требует срочного вмешательства: нужно укрепить столбы «порты», то есть внушительного входа-въезда во двор, снять черепицу, снять деревянные детали, на которые она кладется, прибить новые и положить новую черепицу.

Я уже писала, какое приятное впечатление Гошо оставил на нас: очень спокойный, очень учтивый, в чистейшем комбинезоне. Он оглядел фронт работ, сказал, что возьмется за него, нет, не завтра, а во вторник, после того, как закончит работу в Пловдиве. А завтра он может приехать к нам с утра, составить список необходимого, вместе с нами доехать до магазина, чтобы разместить там заказ.

Вместо черепицы можно постелить ламарина или ондулин. На мой вопрос, что это такое, он ответил, что это — современный легкий материал. Черепица очень тяжелая, сильно давит на конструкцию, а ламарина — самое то.

Я спросила у него, как они будут снимать старую черепицу. Он ответил, что скатят ее с крыши на землю. Что не повредят наш виноград, будут скатывать на дорогу, то есть наружу. На мой вопрос, могут ли они ее снять аккуратно, он спросил: «А зачем тебе нужно это старье?»

Тут надо мне немного отступить и сказать, что, на самом деле, я обожаю черепицу, за это время поняла ее свойства принимать в себя тепло и отдавать его медленно, мне очень нравится, что это — экологичный материал, нравится то, как она выцветает, нравится ее терракотовый цвет. Когда-то, еще живя в Сибири, я мечтала когда-нибудь вышить картину, на которой был бы изображен южный город с черепичными крышами. А тут у нас — собственные крыши, крытые черепицей, и эту черепицу нам кончат, то есть уничтожат. И я на это, по всей видимости, согласилась. Как это произошло? Что за наваждение?

Только по прошествии почти недели с того разговора, мне стало понятно, в чем было дело.

Мне когда-то нравился актер Николас Кейдж из семьи Коппола.

И этот Гошо был очень похож на Николаса Кейджа. Он стоял, смотрел на меня, н емного откинув назад голову и из-под прикрытых век с тяжелыми ресницами смотрел на меня взглядом, полным мировой тоски и изгибая трагически губы, спрашивал меня, на что мне это старье.

Конечно, оно мне не нужно! Какое может быть «сохранить черепицу», когда на тебя смотрят глаза Николаса Кейджа и человек, почти страдая от моего неразумия, задает этот вопрос.

Вот только на это наваждение я и отношу то, что согласилась на другой день в магазине посмотреть на эту таинственную ламарину и какой-то ондулин. Причем ондулин у меня уже был на слуху, а слово «ламарина» еще не слышала и не имела представления о том, что это такое.

На другое утро рано приехал Гошо. На другой машине, за рулем — мальчик, скорее всего, сын. И снова — приятное впечатление от машины: чистейшая! Ни одной соринки в ней! Я только один раз видела машину такой чистоты — у племянника мужа в далеком Улан-Удэ. Все родственники как сказку передавали друг другу впечатления от чистоты в его машине. Вот такая же машина была у сына Гошо.

В магазине продавщица, увидев нас, просто начала приседать на каждом слове: я сразу поняла, что Гошо — ее постоянный и «жирный» клиент. Она сразу же сказала, что сделает как обычно: это будет отдельная заявка, все будет отделено для нас специально.

Гошо показал мне ламарину, это оказался металлический лист, которым у нас сейчас покрывают новые многоэтажки. Увидев, как скривилось у меня от этого ужаса лицо, он перешел к ондулину. Но ондулин меня не заинтересовал совершенно, никаких эмоций не вызвал. Черепица, только черепица!

Что делать, будем покупать черепицу. Гошо положил три керемидины в ряд, измерил рулеткой. Потом положил эти же три керемидины вертикально, снова измерил. Как я поняла, так он высчитывает, сколько черепичин нужно на 1 квадратный метр площади.

Современная черепица мне не понравилась, но делать нечего: в магазине был только один ее вид.

Оставив заявку на материал, мы уехали. Гошо простился до вторника, а я осталась дома. Тем, что было у меня внутри, не могла даже делиться с мужем. Что бы я ему сказала? Что мне не понравилась черепица? А почему? Тут не смогла бы сказать ничего вразумительного и только вызвала бы его раздражение на свои новые фантазии.

Но не думать про черепицу свою, которую во вторник скатят на дорогу с пятиметровой высоты, и про черепицу новую, от вида которой меня мутило, не могла.

Ну вот что с ней такое было, что она мне так не нравилась?

У меня вот такая аналогия появилась: в нашем городе построили современный театр русской драмы.

Все этим зданием восхищаются, а мне кажется, что оно похоже… на башмак какой-то похоже. Не могут театры располагаться в таких бездушных безвкусных зданиях. Конечно, со мной не согласен никто! И муж раздражается: что ты опять выдумала? Нормальный театр!

Так вот, эта черепица мне напомнила наш новодел-театр, такая же несуразная, такая же яркая, не похожая на натуральную.

Мне становилось все хуже и хуже. Я обратилась на форум в соответствующую тему со своими вопросами. И тут из далекого Иерусалима прилетел ответ: «Старая черепица обычно ценится дороже, чем новая. Особенно круглая, что укладывается в два -три слоя».

Этот наш форумчанин не подпал под чары Николас-Кейджевских глаз, он не был загипнотизирован ими. Он просто передал известные ему, да и всему миру, факты. Этот трезвый голос привел меня в чувства. В голове все встало на свои места! Морок прошел! Что я творю! Я же сама анализаировала все виды существующей черепицы, знала прекрасно про эту старинную, «турскую», то есть турецкую, черепицу, которую нам собирались уничтожать!

Ничего подобного!

Я тут же встала, сказала мужу: «Вставай! Пошли работать!»

Когда у меня такой голос, он идет туда, куда я показываю, молча, даже оторвав себя от какого-то интереснейшего сериала.

Мы пошли снимать черепицу своими руками.

Продолжение вот тут