На прошлой неделе я проводила мужа до самолета: у него закончилась виза С (три разрешенных месяца пребывания в Болгарии пролетели мгновенно!), и ему пришлось лететь обратно в далекую Сибирь. Возвращалась из Бургаса домой на автобусе. Первую половину пути продремала, не задумываясь о том, что осталась в чужой стране одна.

А после Стара Загоры, куда автобус заходит за новыми пассажирами, нет-нет да и стала себя ловить на том, что мне и грустно, и себя как-то жалко. Как буду жить одна? В болгарской деревне, за высоким забором. Одна, но на этот раз с собакой. Целыми днями придется быть одной, общение у меня перейдет только в виртуальное. С соседями-болгарами не поболтаешь от души, не повыясняешь ничего. Только вежливые улыбки, ничего не значащие фразы. Что меня ждет впереди?

И вы знаете, мне стало так себя жалко, даже хотелось всплакнуть. Короче, дожалела себя до того, что стала представлять себя чуть ли не в ссылке, никому не нужной, никому не интересной. И тут в дело вступила БОЛГАРИЯ.

Если бы я оказалась в таком положении в любой другой стране, эта моя жалость к себе довела бы меня до глубокой депрессии, если не до невроза. Ходила бы среди людей, улыбалась им, здоровалась с ними, обменивалась ничего не значащими фразами, а в душе стояла бы такая тоска!

Болгария начала действовать почти сразу же. В автобусе был интернет, ко мне стали прилетать сообщения. Самой интенсивной была переписка с соседкой по деревне. Вопрос, который она со мной решала, касался снятия швов у собаки после операции кастрирования. Она выясняла у меня, как теперь, без машины, я собираюсь вывозить собаку в Пловдив или другой городок, где есть ветврач, на снятие швов.

Сначала мне хотелось отписаться: «Извини, но пока не могу думать на эту тему. Давай потом обсудим». Но она была настойчива, и пришлось, отставив в сторону тоску, начать думать, и к концу пусти мы уже договорились о том, что швы будет снимать она, придя к нам через два дня. Для этого купит все препараты для обработки шва, а также привезет с собой пинцет и специальные ножницы.

Выйдя на автогаре в Пловдиве, я пошла за билетом. На душе было по-прежнему муторно. Еду в деревню, где ждет осиротевший без хозяина дом и стосковавшаяся за два дня разлуки собака, которая не подозревает о том, что мы с ней остались одни.

Прохожу мимо автобусной диспетчерской, и с кресла мне весело кричит мало знакомый мне человек: «Ты будешь у меня спрашивать: «Где мой мъж?»

Надо рассказать историю этого вопроса: однажды мы с мужем разминулись на этой автогаре, прошли друг другу навстречу по ее разные стороны. И муж обратился к этому человеку (мы несколько раз обсуждали, какой он, интересно, национальности, и решили, что, скорее всего, турок. Он заведует платным туалетом, но, несмотря на то, что это — бизнес цыганский, разговаривает со своими друзьями не на цыганском языке, а, как нам кажется, на турецком): «Ты не видел мою жену?» Тот оторопел вначале: «А какая твоя жена? Почему я ее должен знать?» Муж говорит: «На меня похожая!»

И после этого мужчина всегда весело спрашивал моего мужа при встрече: «Где твоя жена?» А теперь стал задавать этот вопрос мне. Улыбаюсь ему, объясняю: муж уехал, теперь буду жить одна и прохожу мимо.

В кассе знакомая кассирша спрашивает: «Что, мужа проводила, раз на автобусе поехала?» Говорю ей: «Да! Из Бургаса» Она начинает со мной обсуждать, как быстро пролетело время, вспоминает, что по приезду из Сибири он выглядел неважно, осведомляется, помогло ли ему пребывание в Болгарии, жалеет, что не посмотрела на него на прощание. И озабоченно так у меня спрашивает: «Если у него виза закончилась, то у тебя-то хоть есть возможность подольше пожить?» Говорю ей, что у меня ВНЖ. Она облегченно вздыхает: «И мужу такое же сделай, а то он у тебя мотается туда-сюда, да с его-то здоровьем».

В автобусе показываю водителю билетик. Он приветливо мне улыбается, но рамок приличия не перешагивает. Не спрашивает ни о чем, ничего не говорит, но просто каким-то образом мне становится понятно: он понял, раз я пересела на автобус - муж уехал.

Выхожу в деревне из автобуса, иду вперед, по направлению к нашей улице. Надо выбрать, по какой улице идти. После деревенской площади впереди у меня две засады.

Если идти по улочке вправо, то дорога будет покороче, но там на скамейке сидят бабки, которые меня не пропустят, не допросив с пристрастием, с применением всех методов перекрестного допроса: почему я иду одна, и вообще почему иду пешком с автобуса, куда девался муж, как он провел здесь время и так далее до бесконечности, до того, как у них иссякнет любопытство, а оно у них не иссякает — проверено на себе.

Если пойти прямо, то возле местного магазинчика сидят мужики, и надо проходить под их взглядами. Но они, по крайней мере, не будут задавать никаких вопросов, только поздороваются приветливо, пожелают приятного вечера. Решаю выбрать меньшее из двух зол — пойти мимо магазина. И что вы думаете? Встречаю свою соседку, там стоящую.

Она меня сразу спрашивает: «Ну что, проводила?» «Проводила». «Плакала?» Удивленно отвечаю ей: «Нет, не плакала». «А он плакал?» «И он не плакал». «Долетел нормально?» Говорю ей, что да, еще ночью, уже часов двадцать, как дома. В Сибири, за 9000 километров. О, какой же это прекрасный поворот разговора! Посетовали на то, что быстрее добраться из Бургаса до Сибири, чем оттуда же до пловдивской деревни. О! Дальше все отношение к такому парадоксу высказывала соседка, мне же оставалось только ей поддакивать и восклицать.

Простившись с ней, захожу во двор. Навстречу ко мне без памяти кидается бывший щенок, ставший почти взрослой собакой. Сколько радости у нее! Сколько восторга, что хозяйка вернулась домой!

Потискав ее, накормив, сажусь ужинать одна. И чувствую, что жалость к себе куда-то подевалась. И совсем я не одна, никем не позабыта-не позаброшена.

«Болгария ще стопли!» (Болгария отогреет!») - говорят болгары, узнав, что мы приехали из Сибири. Болгария не даст долго грустить!