Перед каждым, переезжающим в другую страну, стоит задача: выпасть из привычного окружения, которое тебя принимает, где ты востребован, уже состоялся. И попасть туда, где наша первая социальная роль будет — ходить около чужой жизни.

Здравомыслящие люди на нашем форуме советуют: «Не рвите концы, не продавайте свои дома и квартиры на родине! Сначала приезжайте попробовать!»

Мы с мужем не пробовали — приехали сразу. Но, благодаря тому, что первое время ждали справку из Пенсионного фонда (надо 3 месяца побыть пенсионерами, чтобы ее получить), наш приезд в Болгарию сложился через полгода после того, как мы купили дом в пловдивской деревне.

За эти полгода я узнала о синдроме эмигранта. Опишу, как это произошло.

«Я уже полтора месяца рассказываю людям о Болгарии, где купила дом, куда с мужем собираемся переезжать. Навсегда.
Дом помню смутно, адреса его не знаю. А хочется посмотреть, где же будем жить теперь? Мне дали сайт Интернета, где можно гулять по селу. Там на карту желтым человечком можно ходить по улицам, разглядывать дома, даже поворачиваться в стороны. Гуляю. Но где гуляю — никому не показываю. Волосы стоят дыбом.

Болгарская деревня: улицы, дома, заборы. Все ворота заперты. Люди по улицам не ходят. На остановке стоит рейсовый автобус. Он — тоже пустой. На одной улице запечатлена женщина, шедшая по дороге. И все.

Что мы тут будем делать? Будем ходить, минуя запертые ворота? Кто там живет? А как будем сами ходить по этим пустым улицам? Наши ворота тоже будут заперты?

Люди, которым я рассказываю о Болгарии, конечно же, сразу впадают от этой новости в ступор. Я им рассказываю о чудесной стране, где тепло, где есть дома на любой вкус. Как легко туда попасть. Болгарское консульство легко дает визу С, подольше — визу Д. А с ней получишь сладкое слово — ВНЖ. Вид на жительство. Будешь ездить домой и возвращаться, не заморачиваясь визами.

Но…
Стала получать вопрос. «Чем вы там будете заниматься?»
Сначала я отвечала просто: «Жить! А не выживать, как у нас, в Сибири».
И снова пою на тему: как там дешево и вкусно питаться, Европа там рядом. Езди, путешествуй, за копейки по нашим меркам. И так далее.
А вопрос засел.

Задают его мужчины, состоявшиеся в этой жизни. Те, кто добивается своего, развил крепкий бизнес, имеет хорошую семью и ей верен. Мужчины, которые умеют держать удар. Которые сами никогда не ударят. Без очень хорошей причины, конечно.

Теперь, погуляв по улицам села (вдруг на этот раз найду свой дом?), отвечаю по-другому. Я говорю: «Какой хороший вопрос ты задаешь, потому что это — самое главное. И это надо как-то решать. Как — еще не знаю».

Эмиграция — огромная проблема. Клубок проблем. Это вопрос адаптации в чужую среду — языковую, культурную, пище-вкусовую и всякую еще. А также вопрос твоей ценности как человека: ведь человек — существо социальное. Он должен быть востребован другими людьми, должен сам что-то делать для общества, человечества, чувствовать свою значимость и т. д.

Вопрос этот стоит не только перед теми, кто уехал в другую страну жить. Он стоит перед теми, кто сменил место, где ему привычно, где он принят, на то место, где его никто не знает, где надо обрастать знакомствами, общением, востребованностью.

По своему опыту прежней работы я знаю: даже человек, вышедший из тюрьмы, где у него уже сложился какой-то быт, социальные связи, должен пройти этот процесс адаптации к новой реальности — жизни на свободе. Ему так тяжело, он чувствует себя настолько одиноким (плюс голодает и холодает, конечно), что с радостью реализует слова Леонова в «Джентльменах удачи»: украл, выпил — в тюрьму, украл, выпил — в тюрьму.

Мой личный опыт немного другого плана.

В 90-е годы я ездила на стажировку в Англию. Приехав, сначала ахнула от комфортности, приятности, удобства страны, и подумала: хочу здесь жить. Через месяц стала думать по-другому: да, может быть, здесь можно жить, но только — на пенсии…

Постепенно я перестала есть, спать, начала ходить по магазинам, скупать все подряд. Делала я так потому, что продавцы в магазинах очень одобряли мой вкус, ту вещь, которую я выбрала, спрашивали, для кого это, казалось: я им интересна…

Да, я ходила по гостям, ездила по стране, побывала во всех почти замках средней и северной части Англии, а также Шотландии (на юг не хотела почему-то ехать), но роскошь человеческого общения — она была дома, в России. При этом днем я сидела за своим столом на работе, улыбалась, перекидывалась словами с коллегами по кабинету. Но все это было только на таком — вежливо-глянцевом уровне.

А я хотела общения, как дома! Даже думала о том, чтобы прибиться к какой-нибудь благотворительной организации, бесплатно пахать с волонтерами. Но как-то не дошло до этого.

Тогда я не понимала: все это признаки болезни, которую стали идентифицировать недавно, специально изучая состояние здоровья эмигрантов. Называется она «синдром Одиссея», болезнь человека, у которого порваны социальные связи. Справиться с этим в одиночку невозможно.

В одиночку от нее можно только убегать: в болезнь, алкоголизм, духовное обнищание. Когда перестаешь одеваться, ходишь просто в удобном, когда по телевизору слушаешь новости с далекой родины, выбирая те, что похуже, чтобы хоть как-то оправдать себя: правильно сделал, что уехал…

От болезни этой рецепт один — социализация. Посмотрела в словаре, что такое социализация. Все правильно — интеграция в общество. У человека должна появиться социальная роль. А у эмигранта на первых порах какая социальная роль? Ходить около чужой жизни.

Представьте: человек состоявшийся, успешный, потянулся за хорошей погодой, за климатом, натуральной едой и — переехал в другую страну. А там его роль — ходить около чужой жизни. Мда-а…

Выходила я из того состояния тяжело: приехала домой. Сибирь, декабрь. Темно, холодно. На улицах у людей идет пар изо рта. Все одеты в меха с ног до головы. Казалось: ужас, варварство! Улицу боялась переходить. Короче, была депрессия. Но ничего, оттаяла, потому что окунулась в домашние проблемы, работу, особенно в работу — так загрузилась, просто не до депрессий было, не до роскоши этой.

Но след остался, я нет-нет да возвращалась к мыслям о том моем состоянии: а что это было? Ведь не могла же я тупо обалдеть от заграничной жизни? За границу до этого ездила. Вполне была себе адаптированная, принимала страны, людей там живущих. А с Англией почему так вышло? И, не придя ни к какому выводу, перестала об этом думать.

А теперь узнала о синдроме Одиссея: на 100 процентов согласна. Полностью поддерживаю то, о чем пишет автор, Сергей Дунаев, психотерапевт из Ирландии, работающий с иммигрантами той страны.

По его наблюдениям, все иммигранты проходят через это расстройство психики: у них физические заболевания, вызванные этим состоянием души, встречаются гораздо чаще, чем у местных жителей.

Это происходит потому, что синдром Одиссея является не психическим расстройством, а социальной дезадаптацией. Социальная среда за пределами родины человеку настолько непривычна, что он с ней не может взаимодействовать, вследствие этого подавляется самый сильный инстинкт человека — инстинкт человеческого достоинства. Этот инстинкт требует, чтобы человек был актуализирован, чувствовал себя состоявшимся, востребованным, нужным.

Инстинкт человеческого достоинства! Вот это муж потеряет на первых порах, будучи пересаженным на новую почву! Он — врач, многие его знают, постоянно кто-то звонит, в нем нуждается. А там позвонить или сходить будет не к кому, да тот же футбол и бездарную игру наших обсудить будет не с кем. Тут-то и грянет этот синдром».

Это я писала в прошлом году, когда планировала наш переезд в Болгарию.

Новую страну осваивали, так сказать, во дворе (кроме первого месяца, когда нам дали автомобиль покататься). Ездили автобусом. Убирали томаты, огурцы, перцы, не нами посаженные. Закатывали на зиму консервы. Потом подоспели персики, яблоки, виноград… Подобрали щеночка, у которого глазки только-только начали открываться. Всем родственникам и друзьям успели его показать по скайпу — такая радость у нас была! Все было, как будто, неплохо.

Но, благодаря тому, что заранее знала о наличии синдрома Одиссея, появления его ждала, заметила: когда щеночек умер (слишком был маленький, когда мы его подобрали), муж затосковал. В этом он не сознавался, вернее, сам этого не осознавал. Но — «предупрежден, значит, вооружен».

Мы как раз только что получили карточку ВНЖ, появилась возможность свободно передвигаться, поэтому бороться с болезнью стали самым простым способом — улетели в Сибирь. А если бы не знали об этом синдроме? Страшно подумать!

Там муж вернулся на работу, провел так зиму, а весной мы уже приехали в Болгарию — домой. В этом году осенью снова полетим туда, но это будет не вынужденным бегством от тоски иммигранта, а запланированной поездкой. Летом нас навестили дети, и муж говорит, что «дочки же домой приезжали. К нам, в наш новый дом». В прошлом году таких слов от него я не слышала.

Ура! Шажок вперед! Уйдем от этого синдрома непременно! Уже уходим!

Автор: Харжеева Баирма, г. Пловдив