Существует четыре формально возможные стратегии вживания эмигрантов в общество, не зависящие от национального менталитета. Они связаны с определением позиции человека по отношению к старой и новой культуре, своему (в нашем случае, русскому) или чужому (в нашем случае, немецкому) окружению:  ассимиляция (отказ от своего прошлого культурного опыта, принципиальная ориентация на культуру страны въезда), сепаратизм (сохранение своих норм и ценностей как более предпочтительных по отношению к культуре страны въезда), интеграция (желание совместить в своем поведении преимущества своей культуры и культуры страны въезда), маргинализация (отказ как от одной, так и от другой культуры).

Интеграция считается более продуктивной и перспективной.  Она сопровождается меньшими личностными потерями. Такая  стратегия  формируется в результате индивидуального поиска самого человека, благодаря его активности и инициативе.

В российской эмиграции начала 19 века была тенденция в стремлении к изоляции, когда очень долго жила надежда на возвращение на Родину,  и эмигранты были одержимы идеей сохранить все русское – язык, обычаи, традиции и культурные достижения. В рамках российского педагогического движения за рубежом,  открывались российские университеты, гимназии, спортивно-патриотические клубы. Если первые эмигранты «стояли за все русское», гордились своим происхождением, то представители последней, четвертой волны,  готовы забыть прошлое, как страшный сон, избегают общения даже со своими соотечественниками. Иными словами, «боятся быть русскими». Я заметил, что даже в своей среде,  многие  выходцы из бывшего СССР  козыряют  друг перед другом своим еврейским или немецким происхождением, сравнивают, кто и как долго проживает уже в этой стране,  и негативно относятся ко всему, что сейчас происходит в России или Украине. Может быть, они действительно чувствуют себя «чистопородными» немцами или евреями? Рискну сказать, что совсем нет. Просто эти люди страдают чувством собственной неполноценности из-за того, что они говорят по-русски и приехали из России. В среде эмигрантов последней волны преобладает не интеграция, а ассимиляция, то есть отказ от своего прошлого культурного опыта. При этом, влиться в менталитет, традиции и культуру новой страны, получается не всегда, и только до определённой степени.

Сначала мы отрекаемся от своей культуры и национальной принадлежности, потом теряем самоуважение и уважение друг к другу, и, как следствие, в конечном итоге, значительно хуже интегрируемся в немецкое общество из-за низкой самооценки и неверия в собственные силы. Всё это взаимосвязано и, как сильно бы  не старались в него влиться, мы никогда не станем стопроцентными немцами по менталитету и культуре. А надо ли вообще?

Когда я в 2001 году приехал в Германию, мне тоже хотелось раствориться в толпе и стать похожим не среднестатистического бюргера. Я учил язык, старался много общаться с местными аборигенами и «думать по-немецки». Но скоро я заметил, что меня не воспринимают так, как я бы хотел. Сначала я болезненно воспринимал этот факт, но скоро понял, что восприятие людей меня,  как личности, напрямую зависит от моей собственной самооценки. Как только я повысил её и перестал стесняться того, что я русский, то и доверие ко мне, как к человеку, значительно увеличилось. В этом смысле, мне, вероятно, было легче других – я творческий человек, и в моей среде люди меньше сортируют друг друга по национальному признаку, но в повседневной жизни, чем более уверенно я себя позиционировал, тем больше контактов и знакомств я имел.  И национальный признак тут играет небольшую роль.

Что же такое успешная интеграция? В любом случае,  это НЕ отказ от своей националной самобытности, культуры и менталитета! Для меня интеграция – это, в первую очередь, язык и открытость в общении с людьми. Всё остальное – поиск работы,  бизнес, налаживание социальных контактов, самоопределение и личная жизнь, зависит только от  наших способностей и мало чем отличается от жизни в нынешней капиталистической России…

Игорь Щепетов